Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


И от судеб защиты нет (еще раз о Доме ветеранов сцены)

Читатели и коллеги!

Я от души благодарю всех, кто почти год поддерживал нас, сопротивлявшихся изо всех сил Иску Калягина. Четыре года мы боролись за сохранение Дома ветеранов сцены им. Савиной, суд был не первой репрессивной мерой в отношении «Петербургского театрального журнала».

В процессе (я теперь понимаю, почему это так называется - «процесс») было много всего. Скажем, весной наш свидетель, руководитель Интерфакса Л. Д. Фомичева выдвинула мою статью, за которую Калягин подал в суд, на премию «Золотое перо» (высшая журналистский премия Петербурга). И я получила это «Золотое перо». Сами премии не имеют значения, но это было для меня свидетельством того, что на суде Людмила Дмитриевна подтвердит достоверность опубликованной информации (ведь не станете вы выдвигать на премию текст, в котором не уверены!). И одним из самых тяжелых «судных дней» был день, когда человек, инициировавший мое «Золотое перо», не подтвердил, что в статье изложено то, что звучало…

А тот день, когда — за два часа до заседания — мы получили факс, уведомлявший нас о том, что адвокат, который вел наш процесс, выходит из дела?..

А шок, когда мы с новым адвокатом, В. Л. Левыкиной, стали читать протоколы, в которых не было не только многого, но порой самого главного?! Посадите первокурсника — он запишет примерно так, путая СТД и ДВС, секретарей СТД и секретарей вообще, записывая что-то, как-то, частично…

Мы прошли долгий путь (хоть бери псевдоним «Муромский»!). Уже готова была «шапка», которую театральная Россия и ближнее зарубежье предлагали пустить по кругу, чтобы собрать А. А. Калягину запрашиваемую сумму, нам даже присылали песни:

Полмиллиона? Мы ведь не скряги
И ведь не станем беднее, чем есть.
Полмиллиона? Возьмите, Калягин,
Чтобы отмыть потускневшую честь.

Спасибо всем, кто поддерживал и поддерживает нас, кто приходил в душный зал суда, сидел, слушал, реагировал, звонил, писал, болел за журнал!

Вас было много. Мы кланяемся всем. Особый поклон нашим стойким защитникам, свидетелям Дине Петровне Кальченко и Нелли Аркадьевне Межанской. Ведь переступить порог суда и дать показания — испытание. Спасибо всем, кто не испугался.

РЕШЕНИЕ СУДА:

Исковые требования Калягина Александра Александровича к редакции журнала «Петербургский театральный журнал», Дмитревской Марине Юрьевне удовлетворить в части.

Обязать редакционно-издательскую автономную некоммерческую организацию «Петербургский театральный журнал» признать не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца сведения, распространенные в статье «Сад без земли» на стр.6–7 2 (44) за 2006 г. в журнале «Петербургский театральный журнал» путем опубликования опровержения в форме сообщения о принятом по делу судебном решении, включая публикацию текста судебного решения.

Взыскать с Дмитревской Марины Юрьевны в пользу Калягина Александра Александровича компенсацию морального вреда в размере 1000 рублей, с редакции журнала «Петербургский театральный журнал» — 1 (один) рубль.

В остальной части иска — отказать.

Решение суда комментирует Президент Международной коллегии адвокатов «Санкт-Петербург», почетный адвокат, член исполкома Гильдии российских адвокатов, вице-президент Гильдии российских адвокатов, член ассоциации юристов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, член Квалификационной комиссии АП Санкт-Петербурга, член Совета АП Санкт-Петербурга Валентина Леонидовна Левыкина.

Гражданин Калягин обратился в суд о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также просил взыскать компенсацию за причиненный ему моральный вред в конечном размере 500 000 рублей.

Что такое моральный вред? Это физические и нравственные страдания. То есть суд должен оценить степень этих страданий и определить сумму, которая была бы эквивалентна причиненному вреду. При этом необходимо убедиться в том, что опубликованные сведения действительно умаляют честь и достоинство. Суд пришел к выводу (и это указано в Решении), что честь и достоинство гражданина пострадали, и из последней части текста можно понять, что Калягин пострадал серьезно. Придя к выводу, что опубликованные сведения не соответствуют действительности, суд принял решение о денежной компенсации, эквивалентной страданиям. По моему мнению, исходя из суммы в 1001 рубль, истец в данном деле не убедил суд в том, что публикация вызвала у него сильные страдания и причинила ему серьезный вред. Если уж говорить о чести и достоинстве, то, получив за их умаление 1001 рубль, я бы испытала еще большие моральные страдания, чем те, которые испытывала до этого. Для меня было бы оскорбительно получить такое решение.

Почему суд приходит к такой низкой сумме материальной компенсации? В Иске много говорится о том, какие должности занимает Калягин: СТД, Общественная палата, театр «Et сetera», то есть любой его шаг — это публичность, он должен оценивать каждое свое действие, с него больший спрос. Вместе с тем Калягин обращается в суд как простой гражданин — и здесь есть некое лукавство. Законодательство рекомендует судам обращать внимание на Декларацию о свободе политической дискуссии в СМИ. Этот документ был принят в 2004 году Комитетом министров Совета Европы. В нем говорилось о том, что «политические и государственные деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественно-политической дискуссии и критики в СМИ, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного осуществления ими своих полномочий». Декларация рекомендует публичным людям не судиться за любое высказанное оценочное суждение, которое, может быть, и затрагивает их законные интересы, а использовать право на ответ, комментарий, реплику в том же СМИ. Это то право, которое рекомендует законодатель и которым в первую очередь должен воспользоваться политик, деятель, в данном случае Калягин. Несомненно, это обстоятельство было учтено судом, тем более что в ходе процесса журнал не раз предлагал Калягину выступить с ответом, опровержением, но он этим правом не воспользовался.

Иск был очень плохо обоснован: «статья вызвала резонанс» (она для того и пишется!), «пошли кривотолки» (никак не доказано). Какие моральные страдания несет человек, деятельность которого обсуждается? Ты либо работай, либо не работай, уходи.

Мы ни в коем случае не оспаривали то, что «ПТЖ» распространил эти сведения, и ни в коем случае не считаем, что были распространены ложные сведения. Но данное обстоятельство недоказуемо, если человек, слова которого приводятся в печати, утверждает, что он их не произносил, а Председатель Комитета по культуре Н. В. Буров, слова которого приводил журнал, «показал, что… на пресс-конференции им не назывались никакие определенные цифры ни о размере земли, ни о ее продажной стоимости, в своих ответах он лишь оперировал понятиями “больше”, “меньше”».

Во-первых, существует определенный порядок обжалования сведений, опубликованных в СМИ. Сообразно ему, лицо, чьи слова приводятся в тексте, привлекается соответчиком по делу. В данном случае Калягин должен был предъявить иск не только журналу и М. Дмитревской, ответчиком по делу должен был идти и Н. Буров. Либо — в случае, если его слова искажены, — он должен быть выступать истцом. Эти вопросы возникают у любого юриста-школьника… А когда человек, которого цитируют, отказывается от своих слов, СМИ оказывается заложником ситуации. Тут должны быть истребованы все возможные источники информации. И, надо сказать, мы столкнулись с крайне странным обстоятельством: в «Интерфаксе», проводившем пресс-конференцию, отсутствует аудиозапись, более того, в тот день не велся учет присутствовавших корреспондентов, то есть не существует ни одного объективного доказательства, которое помогло бы оправдаться любому журналисту-автору. Таким образом, мы могли опираться только на свидетельские показания. Но свидетельские показания — это то, что подлежит оценке. И в Решении есть фрагмент, когда судья дает их анализ: мог соврать — не мог, наслоилось — не наслоилось… И крайне жалко, что правильно проведенный допрос одного из самых важных свидетелей, Д. Кальченко, которая была инициатором пресс-конференции и подробнейшим образом подтвердила суду абсолютную достоверность приведенной информации, широко касаясь вопросов деятельности СТД и жизни ДВС, был зафиксирован в протоколе не полно. Когда я вошла в дело и попросила передопросить свидетеля, который утверждает, что слышал именно то, что напечатано в журнале, — суд отказал в повторном допросе, на что имел полное право. Протоколы должны проверяться в течение трех дней, и в данном случае небрежность, оплошность юристов, присутствовавших в деле, не позволила суду опереться на показания Д. Кальченко. Давать оценку ее показаниям было невозможно, в протоколе зафиксирована их малая часть, поэтому показания наиважнейшего свидетеля не вошли в текст Решения. Есть еще один момент, который нужно прокомментировать. Дело в том, что, когда мы взвешиваем достоверность, она не должна быть приблизительной, она должна быть точной. На сегодняшний день невозможно найти тех инвесторов, которые вели переговоры по ДВС, называли цифры. Если я выступаю устно, я же не буду говорить о том, что Свидетельство о регистрации права на землю, предоставленное СТД, гласит о том, что СТД приобретает земельный участок 28 543 кв. м. Естественно, в устном выступлении я скажу: «Двадцать восемь с половиной». Доказать точное соответствие действительности цифр, приведенных в устном выступлении, практически невозможно. Я считаю, что нужно с уважением относиться не только к своим чести и достоинству, но и к суду, к закону. Нельзя использовать суд для решения каких-то очень незначительных вопросов. К Королеве Великобритании могут апеллировать все, но обращаются только по вопросам жизни и смерти. Люди идут в суд, чтобы решить жизненно важные вопросы. В данной ситуации гражданин Калягин обратился в суд, чтобы доказать: экономическая политика СТД — безупречна, а ее пытаются критиковать. Надо сражаться равноценным оружием: нападают на тебя с топором — бери топор, нападают с пером — бери перо. Но использовать судебную систему для решения частного вопроса! Тем более что через короткое время Инвестпроект по ДВС был отменен Президентом. Значит, и он посчитал экономическую политику СТД неверной.

Такой Иск был бы понятен и даже простителен, если бы мы говорили о беспомощном человеке: некуда сироте пойти — и он обращается в суд, чтобы защитить себя. А когда в суд с исками, цена которых 1001 рубль (и это не наше мнение, а решение суда), обращаются «бонзы», — это стыдно. Год потраченного времени!

Но процесс прошел не зря. Ведь в итоге мы получили в дело документы, которые объясняют, почему гражданин Калягин пошел в суд. Потому что он умышленно скрывал от общественности информацию об этом инвестиционном проекте. В материалах дела есть выписка из протокола встречи Калягина с представителями регионов накануне съезда СТД: на вопрос В. Сафронова о проблеме продажи территории ДВС Калягин отвечает: «Нельзя продать то, что вам не принадлежит». А в деле лежит Свидетельство о регистрации права собственности СТД на часть земли, где стоит ДВС. Договор был заключен раньше, свидетельство получено чуть позже, но вопрос о приватизации уже был решен, а Калягин не хотел доводить это до сведения общественности. Поэтому ему и нужен был суд с журналом.

На сайте А. А. Калягяна, между тем, появились торжествующие рапорты о его победе и о том, что «правда победила». Но, не удовлетворившись суммой в 1001 рубль, Калягин потребовал возместить судебные издержки (его представители цитировали: “Он сказал, что раз так мало денег по Иску, так хоть издержки взять”...) И вот суд на очередном (последнем!) заседании удовлетворил иск Калягина о присуждении нам судебных издержек по оплате его представителя. Одна из трех девушек-тетенек, в лицах которых было персонифицировано для нас лицо Калягина, г-жа Лихотникова налетала самолетами 56 000 руб. Зачем она прилетала? А так им захотелось. Все аргументы нашего адвоката о том, что издержки должны быть хотя бы поделены пропорционально (ведь иск только частично удовлетворен!) и что вообще присутствие третьего юриста с их стороны было сугубо необязательно - во внимание судом не приняты.

Представителям Калягина мы объявили, что эти деньги мы соберем по театрам и театральным людям России по подписному листу. И с ним это Калягину и пошлем. Собственно, так решили даже не мы – ветераны, которые первыми скинулись по 50 рублей... Нынче в редакцию идут люди, авторы отказываются от гонораров, мы стараемся минимализировать денежный ущерб людей, важно, чтобы Калягин (а деньги идут лично ему, истцу гражданину Калягину) понимал: мы не одни. Чем длиннее будет список - тем радостнее. Спасибо заранее.

***

Суд закончен, но проблема Дома ветеранов осталась. Ровно год назад В.В. Путин в прямом эфире зачитал письмо Председателя совета ветеранов Дины Петровны Кальченко, просившей помощи: Союз театральных деятелей, руководимый А.А. Калягиным, начинал на территории, имеющей статус памятника культуры, противозаконную сделку: часть земли переуступалась (фактически продавалась) для коммерческого строительства. Подземные гаражи, парковки… Девяноста беззащитным старикам оставались, по сути, три дорожки и клумба, при этом СТД заверял: Инвестроект принят для того, чтобы отремонтировать разрушающийся ДВС. Президент вмешался, настоял на отмене Инвестроекта. И что спустя год? Мы разговариваем о проблемах ДВС с Диной Петровной Кальченко. И в который раз я поражаюсь четкости, ясности и логике этой 79-летней женщины, Председателя Совета ветеранов.

Марина Дмитревская. Год назад А.А. Калягин, глава СТД, уверял всех в том, что существует проектно-сметная документация и ремонт могут начать хоть завтра. Теперь на сайте СТД сообщают о том, что создана какая-то рабочая группа, что готовится техническое задание… Значит, ничего не было? Или было что-то другое, предназначенное не ветеранам?

Дина Кальченко. Хочу начать чуть издалека. Вы помните, в каком виде был дом четыре года назад, когда мы позвали вас, «Петербургский театральный журнал», всех, кто может помочь нам? Помните, какая скудная была жизнь, не было воды, ужасная еда за 43 рубля в сутки… За эти три года мы обращались во все инстанции: к министрам, руководителям партий, чиновникам высокого ранга — и никто не откликнулся и не помог Дому кроме Валентины Ивановны Матвиенко. Кардинально помочь она не могла, ДВС принадлежит общественной организации, и все-таки последние годы мы живем за счет того, что нам дает Петербург. За это время Дом приобрел столько друзей в городе, столько сочувствующих!

У нас живут и заслуженные, и народные актеры, фронтовики, гулаговцы. Отношение к ним СТД всегда удивляло наших ветеранов. А сейчас у людей настолько болит вся эта история, что только начинается любое собрание, еще ничего не происходит, а уже слышится: «Калягин враг». То, что к Президенту в прямой эфир год назад попал наш вопрос, — это помощь свыше (может, Мария Гавриловна Савина помогает?). Но если бы мне пришлось еще раз пройти эту «Голгофу» — я не смогла бы. Я никогда не думала, что обращение к Президенту чревато такими последствиями. За этот год я получила столько оскорблений, угроз, столько сплетен, клеветы в свой адрес, что врагу не пожелаю, и вряд ли смогла бы второй раз пойти на такие потери здоровья и покоя.

М. Д. Дина Петровна, ведь даже в суд вы подавали заявление о том, как вам и Нелли Аркадьевне Межанской угрожают судом, как он публично оскорбляет вас, кричит. Этот документ есть у адвоката. Знаю я и некоторые другие холодящие душу истории (прямо Конан-Дойль!), которые вам пришлось пережить и с которыми юристы советовали вам обращаться в прокуратуру…

Д. К. И ради чего потеряно здоровье? Ради того, чтобы сохранился Дом. Идти до конца подталкивают меня наши ветераны. Что же произошло за год? Для нашего дома Путин — икона, он услышал нас и сделал очень много — запретил продажу земли. Ведь уже в 2007 году должно было начаться коммерческое строительство, выселение корпусов. Это сейчас как бы под запретом.

М. Д. Но тревожит, что юристы СТД публично заявляют: Инвестпроект не расторгнут, просто на него наложен мораторий.

Д. К. Тревожит! Поэтому мы еще раз обращались с письмом к Президенту. Ведь год назад, на встрече с интеллигенцией, куда меня пригласили и где обсуждался вопрос о Доме, в ответ на мою просьбу о том, чтобы был издан какой-то нормативный документ, защищающий Дом от любых посягательств, Путин сказал: мы не бумажный, мы железный заслон сделаем — и этот процесс будет необратим. Зная ситуацию в стране, проблемы, планы, огромную занятость Президента, мы понимаем, что ДВС — маленькая песчинка. И вынуждены просить, напоминать… Ветераны боятся, что с уходом Путина снова вернется коммерческий проект.

М. Д. То есть пока ничего?

Д. К. Пока ничего. И мы вынуждены напоминать и надеяться… 5 млн долларов, переведенные Дому под нажимом президента инвестором, «Системой-Галс. Северо-Запад» лежат на счету Дома, никто не может ими пользоваться, но они, к сожалению, лежат без движения и дешевеют, потому что дело все тянется и тянется. На одном из собраний заместитель Калягина Андрей Юрьевич Толубеев сказал, что дело это не скорое, что ремонт начнется чуть ли не к 2010 году. Мы страшно испугались этих сроков и обратились в президентские структуры с просьбой как-то проконтролировать…

М. Д. Но ведь у СТД как будто был уже готовый проект?

Д. К. Говорили — был, но куда девался — неизвестно. Сейчас мы находимся в полной изоляции, от нас все закрыто, никакой информации. В марте была создана комиссия. В нее вошли представители СТД и города, я получаю результаты работы этой комиссии, но из протоколов ничего не понятно.

М. Д. СТД клятвенно обещал, что в комиссию войдут ветераны и ее работа будет открыта для СМИ.

Д. К. Толубеев обещал ввести кого-то из ветеранов, занимающихся проблемой. Пусть бы с совещательным голосом, пусть бы без права голоса вообще, но мы хотя бы знали, что происходит! Комиссию создали, нас не ввели, мы опять ничего не знаем. Приглашают нашего директора, он возвращается и говорит, что ветеранам запрещено сообщать что бы то ни было. Не знаю, почему все делается в тайне. Я не люблю пользоваться слухами, все мои выступления и письма основаны на документальных материалах, но дирекция сообщает совершенно посторонним людям, что когда отремонтируют Савинский корпус, там будут жить семейные пары на коммерческой основе. Хотя именно Савинский корпус – начало дома и должен быть именно актерским.

М. Д. Откуда вообще взялась эта «коммерческая основа»?

Д. К. В Доме всегда были несколько человек со стороны. В Положении о ДВС сказано, что, например, если муж актер, то жена тоже принимается в дом. Это Положение утверждено в марте 2005 года, мы подписали договора, составленные при нашем участии так, чтобы наши интересы были защищены, а уже в декабре 2005 года (мы не знали этого!) в Положении появились изменения: в разделе 3.3 появился текст: «В Дом принимаются иные лица, имеющие российское гражданство и проживающие в РФ, но не являющиеся членами СТД и не связанные по роду деятельности с культурой и искусством. Поселение данных лиц в ДВС осуществляется на коммерческой основе». Понимаете, на встрече Путина с творческой интеллигенцией, где обсуждался вопрос о Доме, В. И. Матвиенко сказала Калягину: «Отдайте дом под юрисдикцию города, мы сделаем его реконструкцию, будем содержать…» — на что А. А. Калягин ответил: «Нет, мы не можем сделать этого, потому что этот дом предназначен исключительно для работников театра».

М. Д. Да, они всегда пугали тем, что, перейдя к городу, Дом станет городским приютом.

Д. К. А теперь уже почти 30 % Дома заселено посторонними людьми. И получается, что единственный аргумент Калягина против передачи дома городу — обман, с 2006 года, о чем мы не знали, они принимают лиц, не связанных с искусством: людей из таксопарка, медсестер, инвалидов. 30 % за два с половиной года — это страшная цифра, пройдет еще два — их будет 50%, и тогда скажите до свидания ДВС. Представьте, заселяются нетеатральные шестидесятилетние люди, мы постепенно вымираем и скоро не будем играть никакой роли — и с Домом можно будет делать все что угодно. Сейчас в Доме меняется вся атмосфера, чудом сохранявшаяся 110 лет. Несмотря на то, что люди старые, они занимаются вокалом, пишут стихи, мы стараемся не просто дожить, съев еще 3000 или 300 супов (кому как суждено), мы сохраняем дух дома, хотя здесь все течет и падает. Знаете, ведь у актеров чувства есть, а слова — чужие, написанные в пьесах. Но вот уйдя из театра, они вдруг начинают писать стихи. Недавно у нас был вечер наших доморощенных стихотворцев. Шесть человек. Женщине 95 лет — она издает сборник о любви… Сейчас, благодаря 7,5 млн рублей Матвиенко, на которые мы живем и лечимся, люди не думают о хлебе насущном, никто не просит увеличить субсидии на питание. Они просят — сохраните Дом, а наши руководители принимают посторонних…

М. Д. За стол переговоров должны были сесть Роскультура, город и СТД. Что с этим?

Д. К. От нас все скрыто. Но ведь 51 % Савинского корпуса СТД уже давно отдал городу, КУГИ — и Матвиенко давно имеет право сделать там что угодно, так что все разговоры о том, что СТД полный владелец, — смешны.

Нам три года рассказывали о томах, в которых поместился проект по ремонту. Где он, этот проект? Теперь разрабатывается техническое задание. Какое? Мы ничего не знаем. И когда он будет предъявлен — поправить ничего опять будет нельзя. Почему все за нашей спиной? Как бы это не обернулось очередной неприятностью. Тем более что у нас пока нет и «охранной грамоты» Президента.

А пока жизнь в доме идет своим чередом. Передо мной - постановление общего собрания ветеранов. Его хочется цитировать и цитировать. Ветераны обращаются в СТД «с просьбой вернуть нашей гостинице ее предназначение», предоставить квартиры «директору Дома Хазановичу Л. Ф. и его заместителю по кухне Филонову В. И., занимающим целый этаж под личные нужды», «не принимать в ДВС инвалидов, слепых, больных из реанимации», «в третий раз просить директора купить в каждый корпус по одной (недорогой) бактерицидной лампе и легкой стремянке и, наконец, принять на работу невропатолога – консультанта» (средний возраст ветеранов – за восемьдесят…). Они просят «обращать особое внимание Совета ветеранов на пропажу художественных ценностей (антиквариата), несмотря на наличие телекамер слежения», пытаются «добиться от дирекции приведения лазарета в божеский вид», «просить директора ДВС сообщать, какие суммы и от кого получает ДВС, т.е. мы, в качестве подарка и как они расходуются – это никому (в том числе комиссии по приему подарков) неизвестно». И еще – «считать недопустимым давление на ветеранов, особенно с угрозой отправить их в «психушку»…

Без комментариев.

Подписные листы ветеранов сцены: лист 1, лист 2, лист 3.


По этой теме читайте также:

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017