19 апреля на «Скепсисе» появилась очередная публикация в рамках полемики по «болотным» протестам[1]. На этот раз Николай Кудряков выступил в качестве адвоката «Скепсиса» и Александра Тарасова и одновременно оппонента Виктора Арсланова и Павла Андреева, заметки которых были размещены на сайте неделей ранее. Как заинтересованный читатель этих материалов выскажу свое мнение о статье Н. Кудрякова и некоторых особенностях этой полемики в целом.

На мой взгляд, Н. Кудряков, по сути, ушел от обсуждения поставленных В. Арслановым и П. Андреевым вопросов и выдвинутых ими тезисов. Взамен анализа конкретных аргументов, которые содержатся в текстах этих авторов, он, ухватившись прежде всего за одно спорное с точки зрения концепции Ю.И. Семенова положение из статьи В. Арсланова и за одну частную ошибку, допущенную П. Андреевым в его первом опубликованном письме, настаивает на том, что его оппоненты (и иже с ними — все «Болотное движение» и «все прочие») «категорически отказываются мыслить и рассуждать в рамках классового подхода». Столь серьезное обвинение вызывает у меня возражения. Оставим за скобками «всех прочих», кого Н. Кудряков так уверенно записал в разряд глупых упрямцев, отказывающихся приобщаться к эзотерическому знанию, и остановимся на индивидуально персонифицированных адресатах этой критики.

Отсутствие в этих текстах В. Арсланова и П. Андреева разделов, специально посвященных оценке классовой структуры современного российского общества, с моей точки зрения, вовсе не означает, что авторы ничего в этом не смыслят. Ведь и В. Арсланов, и П. Андреев писали не научные трактаты, посвященные всестороннему исследованию «болотных» событий, а публицистические заметки в рамках уже идущей полемики. Если они не акцентируют особого внимания на классовой структуре российского общества, то можно предположить, что в этом вопросе они со «Скепсисом» просто-напросто не расходятся принципиально, что позиция редакции «Скепсиса», изложенная в более ранних публикациях, не вызывает у них существенных возражений и выступает как то «общее основание», относительно которого у спорящих сторон в общем и целом присутствует консенсус.

Приписывать и В. Арсланову, и П. Андрееву непонимание классовой природы современного российского общества и — более того — непонимание необходимости классового анализа — значит безосновательно выставлять своих оппонентов полными дураками (при том, что и В. Арсланов, и П. Андреев стоят на марксистских позициях — это видно даже из опубликованных на «Скепсисе» четырех заметок). Полагаю, Н. Кудряков внимательно изучил все научные и публицистические тексты, написанные В. Арслановым, и достаточно хорошо осведомлен о содержании его выступлений в различных академических и «внеакадемических» дискуссиях, чтобы заявлять, что последний категорически не приемлет классового анализа?

Будучи знакомой со взглядами В. Арсланова и П. Андреева (и по их текстам, и по выступлениям, в том числе на семинарах Архива Мих. Лифшица), я нахожу такого рода утверждения довольно рискованными. Насколько могу судить, понимание социальной структуры современного российского общества и логики его социально-экономического развития по В. Арсланову и П. Андрееву и позиция «Скепсиса» по этому вопросу в своей сущности разнятся не больше (если вообще разнятся: П. Андреев принимает концепцию Ю.И. Семенова), чем позиция «Скепсиса» и, к примеру, точка зрения А. Тарасова.

Можно спорить, верна ли идея В. Арсланова о том, что

«после 1991 года советская бюрократия попыталась стать реальным социальным классом, заключив союз с криминалитетом и Западом против основного производительного населения страны, но не смогла»[2],

но это никак не отменяет необходимости для оппонента — если уж он взял на себя такую роль — анализировать все основные тезисы и аргументы, содержащиеся в опубликованных на «Скепсисе» заметках В. Арсланова и П. Андреева, а не заниматься произвольным выдергиванием из текстов отдельных цитат, их произвольным же истолкованием и приписыванием своим «противникам» разных благоглупостей. Иначе это никакая не дискуссия, а всего лишь ее имитация — в данном случае с активным использованием такого формата, в рамках которого оппонентов выставляют «верблюдами» и провоцируют на то, чтобы они доказывали обратное. Именно этим, на мой взгляд, преимущественно и занимается Н. Кудряков.

Так, помимо всего прочего, Н. Кудряков ставит в вину В. Арсланову то, что он:

• не говорит ни слова о том, что «целью подлинно левого движения в России может быть только свержение капитализма» (если следовать этой логике, то кандидат физико-математических наук Н. Кудряков в каждой своей статье по специальности, вероятно, должен для начала озвучивать все элементарные математические аксиомы и законы физики);
• по всей видимости, не понимает того, что «рычаги контроля и управления, находящиеся» в руках у Путина, «жизнеспособны и действенны, поскольку они, эти рычаги, являются рычагами классового господства». Это, конечно, под силу понять только узкому кругу избранных сторонников позиции «Скепсиса», но никак не ученику М. Лифшица философу-марксисту В. Арсланову и уж тем более не «всем прочим». Один мой корреспондент, лично знакомый с В. Арслановым, написал, что по прочтении двух третей статьи Н. Кудрякова у него перед глазами явственно возникла картина: «Н. Кудряков показывает Арсланову: “Вот же, смотрите, Виктор Григорьевич, — классы, классовая борьба”, — а тот закрыл глаза и уши и ничего слышать и видеть не хочет»;
• не высказывает «никаких соображений по стратегии, тактике и лозунгам классовой борьбы», в то время как В. Арсланов в первой статье как раз и делает акцент на том, в чем он в понимании стратегии, тактики и целей этой борьбы со «Скепсисом» и А. Тарасовым расходится, а во второй ставит вопрос о необходимых предпосылках такой борьбы и высказывает ряд конкретных предложений относительно ее тактики в нынешних протестах, не пугая при этом свою аудиторию — рядовых участников движения «Болотной» — словами, к которым у многих из них в силу известных исторических условий выработалась объективная идиосинкразия. В данном случае я имею в виду объективно обусловленную — историей СССР, которая трагическим образом способствовала дискредитации марксизма в массовом общественном сознании, — идиосинкразию к словам из марксистского «словаря»[3];
• обращается «с проповедью честных выборов» то ли к Путину лично, то ли к господствующему классу в целом;
• предполагает «испрашивать право говорить своим голосом» у «Немцова c Касьяновым» (тогда как В. Арсланов говорит о необходимости «завоевать (выделено мной — З.С.) себе право говорить собственным голосом»);
• не иначе как собирается «дискутировать в совещательных и исполнительных органах движения» с «Ксюшей Собчак» и говорить там «о том, что такое добродетель», и «про апостола Петра и про Перикла с Джефферсоном» (в то время как у В. Арсланова речь шла о необходимости для честных участников нынешнего протестного движения:
• сделать «честную политику… реальностью прежде всего в своих рядах как норму политической жизни — для того, чтобы иметь моральное право требовать ее от других»;
• «проводить дискуссии и обсуждения на тему о честной политике (от Перикла, Т. Джефферсона и Линкольна до современности), честности (и вопиющей, позорной нечестности!) в науке и культуре современной России»;
• «раскрывать все попытки “гапоновщины” в движении и вносить ее адептов в “черный список”»[4]).

Вот так: несколько мелких жульнических ходов, два-три передергивания и пара смелых предположений и риторических вопросов — и ваш оппонент в глазах читателей уже выглядит полным остолопом.

Пойдем дальше. Н. Кудряков в основание своей критики кладет вот такой тезис:

«Суть разногласий В. Арсланова, с одной стороны, и “Скепсиса” с А. Тарасовым — с другой, на мой взгляд, заключается в том, что В. Арсланов вообще не задумывается о классовой структуре современного российского общества, видя только “власть” и оценивая эту власть этическими категориями: “воры”, “махинаторы”, “негодяи”».

Ну конечно, разумеется: если марксист В. Арсланов считает возможным в своей полемической заметке в рамках уже идущей на марксистском сайте полемики не останавливаться специально на детальном классовом анализе российского общества, значит используемые им понятия «капитал», «капитализм», «олигархический капитализм», «пролетариат», «общественное производство,» «производительное население страны», «либералы», «демократия» волшебным образом превращаются в «этические оценки» и «ритуальные заклинания» (Н. Кудряков).

Из приведенной цитаты следует, с моей точки зрения, что Н. Кудряков или совершенно не понял сути этих разногласий (изложенных В. Арслановым, на мой взгляд, с достаточной ясностью), или не захотел понять. Он старательно и скрупулезно — в тринадцати пунктах — «реконструирует» позицию «Скепсиса», в то время как вполне конкретные аргументы и вопросы, выдвинутые В. Арслановым и П. Андреевым, оставляет без внимания. Дело ведь совсем не в том, что Арсланов и Андреев не учитывают классовой природы и специфической классовой структуры современного российского общества: оставаясь здесь на марксистских позициях, они расходятся со «Скепсисом» и А. Тарасовым в практических выводах. Если «Скепсис» и А. Тарасов призывают не ходить туда, где бывают «немцовы» и «рыжковы», и не видят за этим движением никакого позитивного потенциала, сводя его к «тренированию ног», то главный смысл текстов Андреева и Арсланова таков:

В. Арсланов:

«На мой взгляд, марксизм, как и всякое настоящее демократическое учение и движение, начинается с готовности пожертвовать всем ради даже не большого, но реального развития способности основной части населения, а не только “чистого” пролетариата, понимать свои действительные интересы и защищать эти интересы посредством самоорганизации. Вот почему всем нам надо прилагать усилия, чтобы “Болотная” из митинга превращалась в очаги, пусть небольшие, объединения людей (...) Только в решении конкретных проблем, если марксисты смогут говорить что-то дельное, а главное, делать что-то полезное, мы сможем завоевать авторитет у народа. Ведь легче всего сидеть в своем углу и писать тексты, в которых звучат ужасно революционные фразы и высасываются из пальца ужасно марксистские “идеи”, — и презирать несознательные массы. (...)

Если закулисные политтехнологи показывают на всю страну дочку Ясина, которая объясняет, что Болотная — это возврат к либерализму 90-х годов (и вся провинция соображает: это значит возврат к тем временам, когда людям не платили зарплату месяцами и годами), то “радикально левые” убеждают в том же самом, но с помощью других якобы марксистских аргументов, а именно — “Болотная” это, мол, болото, сборище бездельников, а не настоящего народа и пролетариата. Тогда как известное определение пролетариата у Маркса гласит: это все те, кто живет продажей своей рабочей силы капиталу. Другое дело, что могут быть разные слои и подразделения в самом пролетариате, со своими сильными и слабыми сторонами. Но это уже другой вопрос. Еще важнее то, что Ленин считал необходимым поддерживать все протестные движения, от религиозных сектантов до студентов и профессоров, хотя никто из них к пролетариату отношения не имел. Дело в том, что настоящее пролетарское движение имеет своей целью освобождение всех, а не только пролетариата. Тут водораздел между Марксом и Лениным, с одной стороны, а с другой — меньшевизмом, экономизмом и тому подобными мелкособственническими (по сути, а не по представлению о самих себе) идейными течениями, которые лишь для себя хотели бы воли, перефразируя известные слова поэта. А сейчас это водораздел между теми, кто так или иначе поддерживает постсоветскую бюрократию, находящуюся ныне при власти везде, от экономики до культуры и науки, — и теми, кто считает абсолютно необходимым лишение ее власти. Так вопрос стоял и в 1991-м году (когда под видом демократии свою власть укрепили худшие слои советской бюрократии в союзе с криминалом и Западом), так стоит он и сейчас — до тех времен, пока эта главная проблема для нашей страны не будет решена»[5].

П. Андреев:

«Пока люди в столицах выходят на улицы, разговаривают и слушают друг друга, «левым» нужно хвататься за этот удачный момент: обращаться к этим людям, вести агитацию, освещать те проблемы, о которых говорит Скепсис, выдвигать свои требования, пытаться их организовывать, а не рассуждать о том, кто элитарен и годится для революции, а кто нет, кому с барского плеча подавать информацию, а кто ее не достоин, потому что “мальчик-айфончик”, “жертва неолиберального образования” и прочее (... )

Для того чтобы социальное освобождение стало реальностью, чтобы освободительные идеи становились “материальной силой”, нужно, как мне представляется, не только писать манифесты и статьи и не только “изучать социальную действительность” — необходимо участвовать в той практической каждодневной борьбе, которая — с таким большим трудом и с такими пока еще очень “неверными” результатами — прокладывает дорогу к новому обществу»[6].

Позвольте спросить, нет ли здесь, равно как и в остальных фрагментах текстов В. Арсланова и П. Андреева, конкретных тезисов, которые можно обсуждать без того, чтобы уводить дискуссию в удобное для оппонента русло, где все сводится к “отсутствию классового анализа”/ “неправильному классовому анализу”? В текстах Арсланова и Андреева есть и другие тезисы, доводы и вопросы, которые Н. Кудряков по каким-то причинам обходит стороной.

Так, П. Андреев, с которым Н. Кудряков расправляется одним махом, заявляя, что тот страдает неспособностью «видеть и анализировать конкретно-исторический расклад классовых сил в том или ином обществе» (надо думать, Н. Кудряков имел обстоятельную беседу с П. Андреевым и абсолютно точно это установил), полемизируя со «Скепсисом» и А. Тарасовым, выдвинул такое, в частности, возражение:

«… гражданское общество, в том смысле, в котором это понятие использовал А. Грамши (в отличие от Гегеля)… будучи буржуазным по своей природе… может играть на определенных исторических этапах и в определенных исторических условиях в том числе и прогрессивную социальную роль, — к примеру, в той степени, в которой оно ставит своей целью противодействие зарвавшейся государственной власти, действующей вразрез с интересами страны и отстаивающей интересы узких групп чиновников и олигархов. Именно поэтому “левым” в современной России по пути с формирующимся общегражданским (условно говоря, “антипутинским”) движением»[7].

Этот тезис П. Андреева Н. Кудряков не рассматривает, не видя здесь, очевидно, предмета для обсуждения. С другой стороны, он говорит о необходимости «уничтожения компрадорской буржуазии как класса». В таком случае — вопрос: скажите, а в современной России существует только компрадорская буржуазия или, быть может, есть еще и «некомпрадорская»? Скажем, нет ли в нашей стране, в том числе в среде мелкой и средней буржуазии, таких слоев, которые заинтересованы не в «распиле» ресурсов, но в развитии реального производства и в прекращении «правового беспредела», с необходимостью опосредствующего существование зависимого периферийного капитализма с сырьевой экономикой «отката и распила»?

На мой взгляд, такая буржуазия тоже есть, и ее интересы, радикально не совпадающие в этом отношении с интересами олигархической компрадорской «бюрократ-буржуазии», на данном историческом отрезке в этом отношении совпадают с интересами развития России как социально-исторического организма. А коль скоро это так, то институты и структуры гражданского общества, выражающие эти интересы «некомпрадорской» буржуазии, на данном историческом этапе выступают/потенциально могут выступать именно как прогрессивная сила. Отсюда — и тезис о необходимости участия в борьбе такого гражданского общества против существующей власти, о прогрессивном характере нынешних протестов даже в том их аспекте, который обеспечивается исключительно структурами буржуазного гражданского общества. С моей точки зрения, именно об этом говорит и В. Арсланов, настаивая на том, что главный политический «водораздел» в сегодняшней России — это водораздел между теми, кто так или иначе поддерживает существующий паразитический режим олигархического капитализма, и теми, кто заинтересован в его уничтожении.

В заметках В. Арсланова и П. Андреева есть и другие небезосновательные тезисы и доводы, которые, с моей точки зрения, небесполезно было бы обсудить. Разумеется, эти тезисы и доводы тоже можно было бы «реконструировать» — при условии, что мы соглашаемся с правилами формата «докажи, что ты не верблюд».

Но самое главное, что Н. Кудряков в ходе этой «полемики» прячет и запутывает главный вопрос, поднятый П. Андреевым и В. Арслановым: должны ли — и при каких условиях — марксисты поддерживать не только чисто пролетарские, но даже и непролетарские протесты в принципе — и эти «болотные» протесты в частности? И Арсланов, и Андреев, как следует в том числе из процитированных выше фрагментов их текстов, стоят на том, что при известных условиях это необходимо делать и «болотные протесты» исключением здесь не являются. На мой взгляд, их позиция совпадает с позицией Ленина, обоснованной им в «Детской болезни “левизны” в коммунизме»:

«Как раз нелепая “теория” неучастия коммунистов в реакционных профсоюзах показывает наиболее наглядно, как легкомысленно эти “левые” коммунисты относятся к вопросу о влиянии на “массы”, как злоупотребляют они своими выкриками насчет “массы”. Чтобы уметь помочь “массе” и завоевать симпатии, сочувствие, поддержку “массы”, надо не бояться трудностей, не бояться придирок, подножек, оскорблений, преследований со стороны “вождей” (которые, будучи оппортунистами и социал-шовинистами, в большинстве случаев прямо или косвенно связаны с буржуазией и с полицией) и обязательно работать там, где есть масса. Надо уметь приносить всякие жертвы, преодолевать величайшие препятствия, чтобы систематически, упорно, настойчиво, терпеливо пропагандировать и агитировать как раз в тех учреждениях, обществах, союзах, хотя бы самых что ни на есть реакционных, где только есть пролетарская или полупролетарская масса»[8].

Н. Кудряков же, излагая позицию «Скепсиса», настаивает на том, что:

• «Все, кто стремится участвовать в митингах, должны, как минимум, учитывать, кто и под какими лозунгами эти митинги организует и кто, в качестве целевой аудитории, на эти митинги приходит. В принципе бессмысленным является участие в митингах, которые:
• организуются псевдооппозицией, как “системной” так и “несистемной”;
• имеют своей целевой аудиторией “средний класс” паразитического капитализма;
• выдвигают лозунги либерально-реформистские, а не революционно-демократические, т.е. лозунги, поддерживающие у людей конституционные иллюзии и заведомо ограничивающие политическую активность участием в “честных выборах”».
• «Люди, исповедующие левые — марксистские в том числе — взгляды, должны в идеальном случае организовывать свои мероприятия, а на чужие приходить со своими лозунгами и с гарантированной возможностью выступления своих ораторов».
• «…не надо ходить на митинги, где ожидается участие Немцова, Касьянова и Явлинского!».

Не против такого ли понимания тактики и стратегии практической борьбы так резко выступал Ленин в «Детской болезни…»? И как бы он отнесся к очень благоразумным и целерациональным предложениям Н. Кудрякова и «Скепсиса»? Судить об этом предоставлю читателю, но приведу одну цитату, которая, на мой взгляд, звучит диссонансом с тезисами Н. Кудрякова:

«Нет сомнения, господа Гомперсы, Гендерсоны, Жуо, Легины очень благодарны таким “левым” революционерам, которые, подобно немецкой “принципиальной” оппозиции (упаси нас боже от этакой “принципиальности”!) или некоторым революционерам из числа американских “Промышленных рабочих мира”, проповедуют выход из реакционных профсоюзов и отказ от работы в них. Нет сомнения, господа “вожди” оппортунизма прибегнут ко всяческим проделкам буржуазной дипломатии, к помощи буржуазных правительств, попов, полиции, судов, чтобы не допустить коммунистов в профсоюзы, всячески вытеснить их оттуда, сделать им работу внутри профсоюзов возможно более неприятной, оскорблять, травить, преследовать их. Надо уметь противостоять всему этому, пойти на все и всякие жертвы, даже — в случае надобности — пойти на всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды, лишь бы проникнуть в профсоюзы, остаться в них, вести в них во что бы то ни стало коммунистическую работу. При царизме до 1905 года у нас не было никаких “легальных возможностей”, но когда Зубатов, охранник, устраивал черносотенные рабочие собрания и рабочие общества для ловли революционеров и для борьбы с ними, мы посылали на эти собрания и в эти общества членов нашей партии (я лично помню из числа их тов. Бабушкина, выдающегося питерского рабочего, расстрелянного царскими генералами в 1906 году), которые устанавливали связь с массой, изловчались вести свою агитацию и вырывали рабочих из-под влияния зубатовцев»[9].

Представим себе Ленина, который, выяснив накануне некоторого митинга, что на нем непременно будут «либерально-реформистские» лозунги и ожидается присутствие «немцовых» и «явлинских», со спокойной совестью отправляется в библиотеку.

Вопрос об отношении к «зубатовщине» — это, с моей точки зрения, один из важнейших практических вопросов, отделяющих Ленина и марксистскую теорию и практику от мелкобуржуазной игры в революцию и псевдомарксистской болтовни о классовой борьбе и интересах пролетариата.

Несколько слов о том «среднем классе», с которым не хотят иметь ничего общего Н. Кудряков и «Скепсис». Есть все-таки некоторые основания считать, что характеристика «сытые потребители» несколько искажает в общественном сознании истинное лицо «Болотной»: http://www.novayagazeta.ru/society/50949.html. Из проведенного Левада-центром социологического исследования, результаты которого у меня лично вызывают гораздо больше доверия, чем результаты проведенного «Скепсисом» какого-то таинственного социологического опроса, сведения из которого были частично (?) обнародованы А. Тарасовым[10], следует, что в шествии 4 февраля принимали участие люди, которые так оценивают свое материальное благосостояние:

• 2 % — «не хватает денег даже на питание»;
• 5 % — «хватает денег на питание, но не хватает на одежду»;
• 25 % — «хватает денег на питание и одежду, покупка более дорогих вещей, таких как телевизор или холодильник, вызывает у нас проблемы»;
• 41% — «можем покупать некоторые дорогие вещи, такие как холодильник или телевизор, но не можем купить автомобиль»;
• 24 % — «мы можем купить автомобиль, но не можем сказать, что не стеснены в средствах»;
• 3 % — «мы можем ни в чем себе не отказывать».

Согласился ли бы в таком случае, уважаемые «cкептики», с вашей «болотной» позицией Ленин (наследниками дела которого вы, если я не ошибаюсь, себя хотели бы видеть), считавший, что марксизм должен даже в самых сложных для этого условиях становиться голосом всякого справедливого протеста и призывавший быть там, где есть «пролетарская или полупролетарская масса»? И что бы он мог сказать редакции того левого журнала, который накануне митинга 24 декабря не нашел для участников этих протестов более содержательных и важных слов, чем «взбунтовавшиеся кастраты», «восставшие кроканы», «мальчики-айфончики» и «жертвы потреблятства» (статья «Бунт кастратов» А. Тарасова)?

Попутно замечу, что теоретическая позиция «Скепсиса» в изложении Н. Кудрякова и фактическая позиция коллектива «Скепсиса» в «болотных» протестах не вполне совпадают. Что-то не припомню «скептического» призыва организовать свой митинг в связи с имевшими место событиями. А что касается того, «ходить или не ходить», то, помнится, пару раз «Скепсис» «позволил» читателям сходить со своими лозунгами, если уж «так хочется идти « (заставив их теряться в догадках относительно того, что будут делать сами «скептики»), а в последний раз, по сути, призвал вообще не ходить. Более последовательной позиции и нельзя было ожидать от марксистов-ленинцев. Надо думать, это только потому, что случай был какой-то «неидеальный». Впредь, как это и пристало истинно левым, будем ждать, когда появится «гарантированная возможность».

Мне это видится так, что одно дело — говорить своим читателям «если вам так хочется идти на митинг, то идите, но под своими лозунгами», а совсем другое: «Мы считаем важным пойти и непременно сами пойдем, — разумеется, под своими лозунгами. Мы будем вести агитацию — и вас призываем — и попытаемся сделать все, чтобы этот стихийный давно назревший протест не ушел “в свисток”, чтобы эти десятки тысяч (и остальные, кто прокатил “ЕдРо” на выборах, в том числе жители провинции) не были в очередной раз цинично обмануты, а услышали нас, чтобы этот удачный момент мог быть использован для организации сопротивления путинской бюрократии и компрадорской буржуазии. Мы прекрасно понимаем, что наши шансы малы и, быть может, даже ничтожны, но мы должны приложить все усилия, чтобы превратить их в хотя бы один шаг того “действительного движения”, которое “важнее дюжины программ”»....

Уважаемые «скептики», вы правда считаете, что, узнав еще в декабре со страниц авторитетного журнала о «бунте кастратов», «восставших кроканах», «гламурных чучундрах» и «сетевых хомячках», читатели (в том числе и из провинции) — и убежденные в своей правоте, и колеблющиеся — захотели бы просто разбираться в том, что происходит на «Болотной», не говоря уже о том, чтобы участвовать в этом протесте?

И вы действительно думаете, что бросать публике фразы «если вам так хочется идти» и тут же объяснять ей про «бунт кастратов» — это лучший для авторитетного левого журнала способ консолидации поднявшего голову против «путинизма» населения, немалая часть которого, без сомнения, является резервом левого движения?

И, заняв такую позицию, не помогали ли вы тем самым Путину дискредитировать едва-едва формирующиеся очаги гражданского сопротивления в глазах всей страны?

Н. Кудряков приписывает В. Арсланову какие-то «обиды», в то время как текст последнего написан в предельно корректном и спокойном стиле в отличие от, выражаясь деликатно, местами «сильно эмоционально окрашенных», а если говорить прямо, то иногда довольно развязных и даже порою хамских (с переходом на личности и перемывание костей троюродных бабушек) текстов А.Тарасова.

Любопытно было бы узнать, в чем именно Н. Кудряков усмотрел признаки этой «обиды»? Или «защитники» А.Н. Тарасова и «Скепсиса» теперь любое выражение несогласия воспринимают в качестве обидного «личного выпада»? Как человек, знакомый и с В. Арслановым, и с П. Андреевым, считаю нужным сказать о том, что ни тот ни другой, по моим наблюдениям, обидчивостью в полемике не отличаются — не в пример тому же А.Тарасову, который в последнее время то и дело норовит перейти на личность в теоретическом/публицистическом споре.

Или людям, мыслящим себя в качестве левых и марксистов, неведома мотивация участия в полемике, отличная от той, что диктуется инстинктом междуусобных драчек и «психологией болельщиков футбольных команд», предписывающих во что бы то ни стало «уесть» оппонента?

В. Арсланов, вероятно, должен быть рад и тому, что ему не довелось услышать со страниц «Скепсиса», как это было с П. Андреевым, предположений такого рода, что у него, помимо всего прочего, еще и «кишка тонка». Извинений тогда не последовало: не в «ортомарксистском» это духе — обращать внимание на такие издержки полемического задора?

Еще мне не совсем понятно, почему последняя статья В. Арсланова была, по сути, анонсирована как «антискептическая» (так она была воспринята и Н. Кудряковым, если судить по его словам). О своем расхождении со «Скепсисом» автор там мимоходом упоминает один раз, сама же статья адресована отнюдь не редакции журнала, а прямо и непосредственно тем его читателям, которые участвовали в митингах. Так кто тут мнителен и «обидчив»?

Что касается собственно логики размышлений Кудрякова, то это, на мой взгляд, один из образцов «вульгарного социологизма»: мы видим только абстрактные классы и — по большому счету — только одну альтернативу, ради которой стоит жить и работать, — «революция или ничто», все остальное — от лукавого. В эту логику не укладываются ни анализ и учет той конкретной роли, которую играют те или иные социальные группы внутри определенных классов, ни понимание того, как интересы этих различных групп соотносятся друг с другом и с конкретно-историческими интересами страны на данном историческом этапе, ни учет перспектив дальнейшей эволюции этих социальных групп (скажем, перспективы неизбежной пролетаризации значительной части того «среднего класса», от акций которого так решительно отмежевываются А. Тарасов и «Скепсис»).

Тем более в эту логику не укладывается учет всей сложной динамики культуры, в том числе и особые, не детерминированные абсолютным образом экономикой, закономерности существования социально значимого опыта деятельности людей в качестве политических и моральных существ — опыта сложного вызревания гражданского сознания и гражданского действия, который не таким уж простым и однозначным образом соотносится с объективной логикой развития производственных отношений и революционной борьбы в рядах «правильной» партии под «правильными» лозунгами. Именно эта логика «вульгарного социологизма» позволяет высокомерно обозвать участников «Болотной» толпой «сытых потребителей», все действия которых без остатка уйдут «в свисток» (А. Тарасов).

В рамках такой логики получается, что если нет возможности для революции или если нет сильной революционной/пролетарской партии, то марксист может жевать рукава (призывая на словах "организовываться по месту учебы, работы и жительства", но пренебрегая реальной возможностью объединения — в том числе путем агитации и пропаганды на митингах — тех, кто этим фактически пытается/готов заниматься) и презрительно поплевывать сверху на людей, которые протестуют против произвола олигархической бюрократ-буржуазии и пытаются ему противодействовать, на том основании, что они не к тому классу относятся и имеют «неправильное» сознание.

Кстати, если судить по тем текстам А. Тарасова, с тезисами которых не согласны Арсланов и Андреев, а также по содержанию письма Н. Кудрякова и публикациям самого «Скепсиса», то таких честных людей, с живым гражданским сознанием, участвующих в «низовом сопротивлении», на «Болотной» вообще как бы и не было. Н. Кудряков прямо признается, что не понимает, от имени каких людей говорит В. Арсланов, но и упрекает последнего в том, что из его текстов «вообще невозможно понять, что там было и кто там выступал. Так о чём — и ком — речь?!»

Ситуация выглядит так, будто В. Арсланов должен бросить все свои дела и незамедлительно дать полный отчет обо всем Н. Кудрякову, тогда как эта информация отнюдь не является конфиденциальной: Н. Кудряков без особых усилий мог бы самостоятельно почерпнуть ее из самых разнообразных источников. В своем полемическом рвении Н. Кудряков, кажется, не заметил, что та самая статья В. Арсланова была адресована непосредственно самим участникам митингов, которым излишне объяснять, «что… было и кто… выступал».

Если Арсланов, на мой взгляд, ни в коей мере не обязан удовлетворять любопытство Н. Кудрякова, то вот «Скепсис», напротив, в качестве левого средства массовой информации не должен был изначально, акцентируя внимание читателей прежде всего на «немцовых», «ксюшах» и «навальных», затемнять того факта, что в митингах и вообще в протестном движении участвовали и другие силы, в том числе — и это очень важно! — в качестве инициаторов и активных организаторов. Там были различные левые организации, не желающие, чтобы:

• в общественном сознании левая идея была отождествлена с псевдолевой (по сути — буржуазной) КПРФ, которая в очередной раз продемонстрировала свою полную лояльность существующей власти;
• вышедшие на площадь простые граждане без определенной политической ориентации были «съедены» либералами и националистами.

С другой стороны, на площадь вышли и различные «нелевые», в том числе и не имеющие точной политической идентификации, силы и движения, начиная от экологических, правозащитных, антифашистских, комитетов солдатских матерей, представителей обманутых дольщиков, различных волонтерских организаций, профсоюзов и заканчивая политически и организационно не оформленной и весьма разнородной аудиторией, условно говоря, «Новой газеты» и «Эха Москвы».

Это такая публика, с которой левые, на мой взгляд, могут и должны налаживать связи, работать (ведя агитацию), и даже «заключать союзы» — и тактические и стратегические. Это может стать в ближайшем или более отдаленном будущем фундаментом той самой демократической «организации снизу», к которой «Скепсис» призывает. Правильно ли левым воротить нос от этой возможности? Если 10 декабря народ увели с Площади Революции, то левые, как мне представляется, в том числе и себя должны за это благодарить. И если весь протест «уйдет в свисток», то в том числе и потому, что у нас такие «левые».

Примечательно и то, с какой легкостью ревнители ортомарксистского классового анализа забывают о своих установках, когда речь доходит до движения «Болотной», и вместо конкретного анализа социального состава участников движения, вместо диалектического анализа ситуации и тех новых, пока зачаточных, форм самоорганизации населения, которые стали возникать/окрепли под влиянием этих протестов, — обращаются к типично метафизическому истолкованию «Болотной» как якобы только заведомо бесполезного митинга, не имевшего и не могущего иметь никаких позитивных последствий. Или людям, ратующим за «самоорганизацию по месту жительства, учебы и работы» не известно, что «Болотная» не закончилась 10 марта (как и, условно говоря, «движение наблюдателей» не закончилось 4 марта) и имеет свое продолжение в виде весьма конкретных «практик» низовой самоорганизации и низового гражданского сопротивления в различных формах?

Простите, но у меня как у читателя журнала не может не вызвать вопросов еще одна особенность ведущейся на его страницах полемики: тексты сторонников позиции «Скепсиса» (в данном случае — в рамках этого конкретного спора) размещаются на сайте без особого промедления, с пылу с жару, тогда как оппонентам приходится ждать публикации своих заметок, написанных на злобу дня, неделями и месяцами (заметка В. Арсланова «О «Болотной» и марксизме» пролежала в редакции (у главного редактора?) полтора месяца, другая статья Арсланова — больше трех недель, тексты П. Андреева публиковались спустя две недели после их получения редакцией). Самый первый же критический отклик (http://livasprava.info/content/view/3611), вопреки декларируемому в разделе «Нас прочитали» принципу «публикуем все», на сайте так и не был размещен.

Это такая недоступная для понимания простого смертного редакционная политика или все же, может статься, в «Скепсис» проник вирус обычного «духовного бюрократизма», от которого обладание эзотерическим ортомарксистским знанием, увы, не спасает?

Крайне актуальный — о чем, помимо прочего, и говорит В. Арсланов — вопрос о честности в своих рядах, честных правилах игры как необходимом условии любого демократического протеста и любой демократической самоорганизации не менее значим и для по-настоящему свободной идейной полемики, в которой только и может рождаться и научная истина, и истинный социальный идеал. Ерничанье по поводу Перикла и апостола Петра — не от пренебрежения ли к этому вопросу даже на том уровне, где его реализация не зависит ни от расклада классовых сил в обществе, ни от силы и направления «ветра истории»?

Наконец, последнее замечание во избежание недоразумений: если я выступаю в защиту В. Арсланова и П. Андреева, то это вовсе не означает, что я солидаризируюсь со всеми их тезисами. Речь только о том, что мне как читателю журнала, активно пропагандирующему его среди своих студентов, аспирантов и друзей в качестве одного из центров левой мысли претит определенный способ ведения публичной дискуссии и известный тип редакционной политики. Надеюсь, что буду правильно понята. Это письмо является продолжением той полемики, которую я веду со «Скепсисом» по «болотному» вопросу, начиная с декабря прошлого года (полемика развертывалась в личной и полупубличной переписке c Сергеем Соловьевым и некоторыми другими членами редакции). Теперь я нашла правильным высказаться публично, поскольку считаю, что поставленные/спрятанные в этой полемике вопросы очень важны и выходят далеко за пределы личных обид и кружковых свар.

По этой теме читайте также: