Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Мэртвые не слышат

К читателям и коллегам

16 мая, разъезжаясь с Всероссийского театрального форума «Театр: время перемен», очень многие читатели и коллеги просили меня описать в журнале события 15–16 мая, «чтобы узнали те, кто не был». Видимо, это моя обязанность, тем более что, на мой взгляд, накануне 250-летия российского государственного театра не просто разразился трагический скандал, исход которого неясен, а российский театр замер накануне катастрофы.

В № 38, 40 мы подробно писали о грядущей театральной «реформе» {См.: «Реформы, угрожающие театру»; «Театральная реформа»; «Реформы, которые могут стать последними»}. Суть дела повторю.

«Страна у нас богата, порядка только нет». В целях наведения «порядка» эта богатая страна, где баррель нефти стоит как никогда и которая легко может позволить себе процветание словесности, наук и художеств, решила «реформировать» бюджетную сферу и освободить себя от обязательств перед культурой, наукой, образованием, уравняв театр, скажем, с баней и превратив его в «доходное предприятие».

Мы писали о том, что уже несколько лет театр тихо удушают финансовым контролем (я говорю об обычных театрах, не о МХТ им. Чехова, где Г. Греф — глава Попечительского совета). Вот, к примеру, вы хотите во время репетиций купить карандаш для спектакля (прихоть такая пришла режиссеру), ан нет: вы должны были запланировать этот карандаш год назад и внести в смету спектакля. Собственная выручка? Она сдается в казначейство, и будьте добры, заранее запланируйте указанный карандаш. Бред? Бред. Театр кинут, как вишневый сад, в торги, по-нынешнему тендеры. Хочет, скажем, Вахтанговский театр провести свой юбилей — пусть найдет (так же, как любая строительная организация) конкурентов, например условную Калужскую драму, которая вступит с ним в торги на проведение юбилея и запросит цену более высокую, тогда вахтанговцам дадут на юбилей… Хочет театр под руководством П. Фоменко позвать на постановку самого П. Фоменко — ищите трех более «дорогих» режиссеров и получите «дешевого» Фоменко! А если вовсе нет режиссера — все равно тендер…

В эту минуту лично я ищу редакцию, которая стала бы претендовать на издание «Петербургского театрального журнала», оформила документы на указанный в документах Роскультуры лот № 7, запросила Бог весть сколько — тогда, быть может, мы получим наши скромные деньги (почти в три раза меньше, чем, например, журнал «Театр», — цифры обнародованы на сайте). Изучив 39 страниц противоречивых указаний (сколько времени, сил, денег ушло на их создание!), я судорожно выстукиваю-вызваниваю кого-нибудь («Звезда»! «Звезда»! Я — «ПТЖ»!), кто в потемках тоже оформляет тендер и нуждается в наших претензиях на издание другого журнала… Бред? Злокачественный.

Мне очень нравится аббревиатура МЭРТ (Министерство экономического развития и торговли). Что-то есть в этих звуках настоящее, заупокойное, мэртвенное и умэртвляющее… Вот оттуда все и идет.

Не хотите государственной кабалы? Акционируйтесь, приносите прибыль! Имущество этому Автономному учреждению отпишут, но такое, какое пожелают чиновники: скажем, сцену выдадут, а гримерки пойдут под офисы. Зачем гримерки-то?

Обо всем этом мы писали, обо всем этом говорили на Форуме.

Прибыль! — твердит бледнолицый МЭРТ, не ведая, что на земле есть лишь одна точка, где вырос «прибыльный» театр, — Бродвей. Правда, там в спектакль сперва вкачиваются миллионы, а потом они много лет возвращаются. Таким проектом мог стать наш «Норд-Ост», к моменту трагедии почти окупивший себя. Но знак был зловещий: в нашей стране такое невозможно, у нас другое.

Не имея законов о льготном налогообложении, о спонсорстве etc., государство решило, по сути, скинуть театр со своих могучих плеч (вместе со многим другим). Я вообще не понимаю, что тогда оно будет финансировать…

Угроза акционирования и быстрого превращение театров в офисы и казино обозначилась так отчетливо, что в ноябре 2004 года ведущие театральные деятели дружно выступили против «реформы». За одним столом сидели К. Лавров, А. Калягин, Ю. Соломин, К. Райкин, Г. Яновская, М. Захаров, В. Андреев, все они добились приема у Г. Грефа. Как сказал нынче А. Калягин, Греф «развивался и рос на наших глазах», изумлялся тому, что театр устроен не наподобие бани и отозвал проект законов. Рабочая группа СТД получила гарантии Правительства в том, что ни один законопроект не будет «выдернут» из общего пакета разработанных предложений.

Форум собрали в преддверии съезда СТД. Первоначально все имело вид предвыборного мероприятия. Подозрительно: не было москвичей, петербуржцев, театральных звезд, тех лиц, которые в режиме on-line или «on-prezident», «on-Gref» могут повлиять на ситуацию. Оказалось, что недавние пионеры сопротивления были за это время тихо отстранены от переговорного процесса с правительством, все сосредоточили в своих руках зам. Калягина Г. А. Смирнов и экономист Е. А. Левшина.

Темно и вяло говорил министр культуры А. С. Соколов, советник Президента г-н Лаптев, напротив, обаятельно улыбался и не мог ответить на вопрос, почему он не посоветует В. Путину вывести театр из-под ужасающего закона. Буквально вопил Ю. Соломин: «Кто вообще придумал эту реформу?! Греф и Кудрин мне уже снятся!» («Он недавно Городничего сыграл, которому две крысы приснились…» — откомментировало радио «Свобода»). Никто не услышал Е. Драпеко: не теряйте, люди, бдительности, я-то вижу, как по Думе ходят члены Правительства и собирают визы несведущих депутатов, чтобы внести Закон на слушания без ваших поправок! Но что нам Драпеко — у нас же СТД держит руку на пульсе…

«И это — форум?! Это похоронная команда!» — шумел у микрофона режиссер Ю. Александров. Театральный глаз ловил мизансцену: в президиуме стояло ровно 12 стульев, два из которых занимали Калягин и Смирнов, ибо, отговорив свое, правительственные лица быстро исчезали, очевидно, понимая, что этот гарнитур сокровищ точно не содержит…

Ненадолго заскочил М. Швыдкой. Весело осудив наше коммерческое телевидение (в котором он присутствует от зари до зари), руководитель Роскультуры убедил зал в том, что живой театр никогда не умрет, потому что следить за руками наперсточника интереснее, чем за высокими технологиями… Я все добивалась от него — «у кого кнопка», кто ответствен за то, чтобы отечественный театр не проснулся однажды в состоянии катастрофы, но Михаил Ефимович ответил, что, когда бы я ни проснулась, все будет в порядке («ощупаете себя и поймете — вы в порядке!»), только надо больше проповедовать, а меньше говорить о деньгах, которые вообще-то зло. Мол, они с Сан Санычем в полном контакте, все идет как надо, с тендерным бредом скоро будет покончено, этот абсурд Закона № 94 долго длиться не может! Мизансцена и правда свидетельствовала об их контакте. «А зачем нас вообще тогда собрали?!» — оставалось развести руками. Но на мои долгие требования обозначить имя ответственного за грядущую беду лица Швыдкой веско ответил: «Антигона — это не для жизни, а для смерти. А надо, чтобы она была для жизни». Так легким движением Креонта упразднил он великий конфликт тысячелетий. Это явно было что-то новое, постаристотелевское.

«Антигона вообще-то хотела похоронить брата по обряду, а Креон велел выбросить его тело псам. Можно предположить, что Антигона — это те театральные люди, которые собирались пусть хоронить театр, но хотя бы по-христиански. Открытым остается вопрос — кто выступает роли Креона?»

— 19 мая прокомментировала по радио «Свобода» Марина Тимашева, а я так и остаюсь в недоумении по поводу «Антигоны для жизни» и хотела бы, вообще-то, прояснить этот вопрос у Михаила Ефимовича, но уже только на уровне анализа драмы.

С трибуны Форума Швыдкой сразу уехал… как выяснилось, прямиком на заседание Правительства, отправившего именно в этот день Закон об Автономных организациях на думские слушания безо всякого пакета предложений театральных людей. Что пошло, какой «черный ящик» — никто не знает. Наперстки и правда интереснее телевидения!

А поутру они проснулись, или Театральный лохотрон

Об этом Форуме всея Руси узнал лишь в середине дня 16 мая, когда Е. А. Левшина на чистом сливочном масле пыталась подать этот факт как положительный (Закон об Автономных учреждениях двинулся!). И зал съел бы это подгорелое масло, но из задних рядов неожиданно вышла советник министра культуры Т. М. Гудима, буквально возопив: «Чему вы радуетесь?» На наших глазах разворачивался живой театральный лохотрон.

Знаете, однажды, лет пятнадцать назад, у Апрашки я попалась лохотронщикам. Денег проиграла немного, но на всю жизнь запомнила кошмарное ощущение, когда не знаешь, кто подсадной, а подсадными оказываются все. Это ощущение не покидало меня два дня, 15–16 мая.

Кто тут был подсадной — сказать не берусь (скорее всего, подсадными были все), но только, «ощупав» себя и поняв, что полтора года уверений СТД в том, что, сплотившись с Правительством, нас защитят, оказались пустым звуком, что министра А. Соколова на Правительстве даже не выслушали, что базовых вещей рабочая группа вообще не касалась и не сегодня завтра театры пойдут по миру, — театральная Россия взревела. Крики «рабочая группа работала на власть, а не на театр!», «нас сдали!», требования отправить в отставку Правительство, лепет какой-то загорелой дамы из МЭРТа: «Я только сегодня из отпуска»… Калягин совершенно потерял лицо, но невозможно было понять, в курсе он происходящего или нет. Лохотрон. «Переговорщики» Смирнов и Левшина сидели спокойно: они сделали свое дело, «согласовали» все с Правительством…

Два дня в голове крутились строчки Александра Володина, которые я процитировала с трибуны:

Когда земля беременна враньем,
когда я вру, ты врешь, он врет, мы врем,
вранью не правда противостоит,
а та же ложь, переменивши вид…

Кто врал, кто нет? Читатели и коллеги, я не знаю! Форум искал черную кошку в черной комнате. Тем более, собрались регионы, а Правительство давно поделило нас всех на «чистых» и «нечистых», отфильтровав и прикормив «первачей». Не борется Табаков, не борется Фокин, не борется Гергиев. Только гражданское чувство пришедшего на второй день К. Ю. Лаврова выступало на его лице молчаливой болью и ужасом: он видел, как кричала обманутая Россия.

Написали телеграмму В. В. Путину с требованиями остановить «Закон об Автономных учреждениях», обсудить его снова с театральными профессионалами и не губить русский театр в год его славного юбилея, но, когда я попросила г-на Смирнова дать мне текст для печати, мне было отказано: «Нет, мы с Сан Санычем доработаем его». — «Какие доработки, Форум проголосовал!» — «Ну о чем вы? — услышала я беззастенчивый ответ. — Текст слышали? Вот на слух и воспроизводите». Без комментариев. Воспроизвожу.

Письмо Форума Президенту Путину послано не было. Как так может быть? Как может быть, чтобы в обход всех демократических принципов, в обход всего устройства Всероссийского театрального сообщества А. А. Калягин и окружение решили, что мудрее не посылать? Тоже лохотрон?

Автора беды (или коллектив авторов), пустившего под откос отечественный театр в год его 250-летия, назовет история. Теперь А. Калягин опять обещает предпринять решительные и конкретные шаги по спасению ситуации, действовать через Общественную палату, идти к Президенту. Как и полтора года назад. Театральная Россия разъезжалась со словами: «Нас сделали как детей…» Надежды не осталось. Чему верить? Кому верить? Апрашка…

Описывая эти события, читатели и коллеги, я вполне представляю себе последствия. Жизнь «Петербургского театрального журнала» не определяется только грантами, которые в последние годы стал давать нам Комитет по печати Санкт-Петербурга, она прямо зависит и от того, даст ли часть денег на его существование Роскультура, перечислит ли СТД суммы на благотворительную рассылку журнала студентам театральных вузов. Однажды уже происходил «отъем денег у населения»: в тот момент, когда мы подняли тревогу по поводу Дома ветеранов сцены им. Савиной (см. № 31), СТД в лице А. А. Калягина отказался от финансовой помощи журналу. Но, как говорила Лизка Пряслина в «Братьях и сестрах», «лучше совсем не жить, чем без совести-то»… Поэтому — сюжет второй, июньский.

Сад без земли

«Пришла пора вывести на первый план проблемы социальной защиты творческого работника театра» — жирным шрифтом было выделено в обращении Форума к делегатам. А 9 июня 2006 года Интерфакс собрал на Невском, 30 пресс-конференцию о проблемах Дома ветеранов и о грядущей продаже четырех гектаров земли, то есть по проблеме абсолютной социальной незащищенности этого самого работника.

Три года назад, когда СТД отнял у журнала деньги, тогдашний Председатель Санкт-Петербургского отделения СТД Н. В. Буров сообщил в журнале «Город», что это он подсказал Калягину судьбоносное решение: «Зачем кормить собаку, которая лает на хозяина?» Нынче Н. В. Буров (оставаясь до осени Секретарем СТД, но работая теперь Председателем Комитета по культуре Санкт-Петербурга) поведал журналистам, что, когда он нашел инвестора, который был готов купить 2 га земли за 12 млн, его предложение Москвой и Калягиным принято не было, а теперь пришел московский инвестор (был назван московский холдинг АКФ «Система»), который покупает 4 га за 4 млн. То есть крупный землевладелец СТД по каким-то причинам предпочел продешевить («Все обнародовать не могу», — признался телекамерам Буров). Причины, собственно, могут быть неясны только октябренку, а пионер уже поймет без слов…

Отчего СТД не может, к примеру, отремонтировать «савинский корпус», имеющий нынче вид здания эпохи гражданской войны, через которое трижды проходили белые-красные-белые-красные, — и отчего он не откроет в нем гостиницу, способную приносить прибыль (это же острова, престижнейшее место в Петербурге)? Отчего на земле, приготовленной к продаже, СТД не построит собственный «доходный дом»? Все это вопросы риторические, вопросы того же октябренка…

Пресс-конференцию собрали потому, что ветеранам стало известно о письме СТД, в котором директора Дома, уверяющего всех, что никакой продажи не будет, обязывают постепенно освободить два корпуса (например, перенести лазарет). На этом месте образуется злополучное пятно застройки. Это притом, что Калягин ввел ветеранов в Совет, клятвенно пообещав не принимать без их участия ни одного решения (но их так и не вызвали ни на одно заседание). Это притом, что ДВС находится под охраной ГИОПА (СДТ пишет письма с просьбой снять статус памятника). Это притом, что существует письмо протеста 88 ветеранов. И притом, что бюджет Дома складывается отнюдь не из средств СТД. На пресс-конференции прозвучали следующие цифры: шесть с небольшим миллионов вносит СТД, более семи миллионов губернатор В. И. Матвиенко, остальное — взносы самих ветеранов ($ 11 000 вносит каждый из них для того, чтобы попасть в ДВС). То есть СТД не содержит, но продает!

Секретари СТД В. А. Новиков и Н. В. Буров говорили о том, что с Москвой не совладать, что механизмов контроля у них, секретарей, нет, что получить Дом в ведение Петербурга невозможно, «потому что в Москве бандиты».

Читатели и коллеги, у вас есть вопросы?

Продано!

Торги

В заключительный день Форума принесли письмо Анатолия Васильева с просьбой опротестовать решение московской мэрии, которая отняла у Школы драматического искусства здание на Поварской.

Сюжет этот непрост, и в данный момент я не берусь его комментировать, имея в виду, что та же мэрия построила Васильеву дворец на Сретенке и дворец этот пустует. А Поварская не пустует, и важно, что именно 16 мая там играли «Торги» — новый спектакль Дмитрия Крымова, поставленный со студентами курса артистов эстрады, которым руководит В. Гаркалин.

Поварская приютила Театр Д. Крымова, теперь они прощались с нею спектаклем, текст которого был написан давно. Из летучих цитат Чехова Крымов сложил историю торгов, а ставить ее несколько лет назад пытался именно А. Васильев. Он собрал эфросовских актеров, причем одного из персонажей «Торгов» должен был играть А. Калягин (16 мая, после того как много раз все было продано, этот давний факт показался внятной репликой Судьбы). Состоялось несколько репетиций, но спектакль не случился. Может быть, та же художественная Судьба распорядилась сыграть премьеру «Торгов» на «проданной» Поварской, 30 именно 16 мая 2006 г.

Это некий сон о Чехове, о «Вишневом саде», о жизни чеховских строк, о сне нашей жизни, и странно анализировать сон. Это похоже на Мировую душу Константина Гавриловича Треплева. «Мы спим…» А во сне нам являются прекрасные молодые люди…

Вот он, домик из песка, на котором написано — Поварская, 30. Чуть дальше — Кремль из песка, еще что-то. Молодым актерам — по сути, детям — оставлены в их «песочнице» домики из песка: тронь пальцем, а тем более пни ногой — рассыплются. Даже Кремль рассыплется. Чемоданы собраны. Завтра съезжать. Поговорим чеховскими словами? Наполним ими воздух Поварской? Вытащим из люка кукол — «трех сестер», выкинем на песок чучело чайки, поживем еще несколько минут в той реальности, которая, утратив целостность, рассыпалась на чеховские реплики. Не станем собирать целое. Чеховский текст уже давно стал контекстом, гипертекстом. Мы говорим чеховскими словами, собственной жизнью иллюстрируем его фразы, он суверенен, автономен, способен быть целым, но в то же время легко распадается на реплики. Д. Крымов не просто взбалтывает фразы из разных пьес в единый коктейль, он радикальным образом испытывает чеховские слова на прочность. Текст в его спектакле — это текст как текст, текст как джаз, текст как русский причет («Как меня принимали в Харькове!»), текст как танец. Одна реплика рождает сцену. На пепелище молодые люди поразительной одаренности, оригинальной внешности (может быть, курс эстрады предполагает такое заострение индивидуальных свойств), роскошно, чисто поющие (музыку написал Дмитрий Волков, сын эфросовского протагониста Николая Волкова, — сообщаю для тех, кто растет в соседней «песочнице» и уже многого не помнит), в общем, талантливые post-post-чеховские и post-эфросовские дети Театра играют с куклами и символами прошлой жизни. Вот она где, мхатовская чайка, — на грязном носке условного «Лопахина». А вот и чучело чайки: «Ирина» будет говорить про труд, а чайка, распростершая крылья на ее голове, пустит струю на чистое лицо той, которая жаждет сегодня труда…

Они съезжают с Поварской и, выстроившись в хор, жалобно поют долгую песню (кажется, это единственное «лирическое отступление» от Чехова, хоть и по мотивам реплики Яши): «Анатолий Александрович! Позвольте обратиться. Если опять в Париж поедете, возьмите нас собой».

Вообще, отдельная тема — как они поют! Жизнь есть сон, но и сон есть жизнь.

Сценическая жизнь

Анатолий Александрович, конечно, в Париж опять поедет. Остальное — вопросы.

Продано! Они кидают комья на крышку люка — похороненного вишневого сада — и уходят.

Уходят и раз, и два, но все возвращаются. И в самом финале выходят, чтобы спеть совсем не чеховскую песню — ту, которую их поколение, наверное, уже и не знает, потому что это песня детства Димы Крымова (и моего детства). Очень красивая песня Дмитрия Кабалевского. «Все бегут, бегут дороги, и зовут они вперед…» Там еще про детство золотое. И что «под счастливою звездою мы живем в краю родном». Горькая сюрреалистическая тризна. И все же ужас реальных торгов 16 мая был смягчен художественной реальностью спектакля «Торги».

После всего сказанного могу поставить лишь многоточие. Ничего на завтра не знаю.


Опубликовано в «Петербургском театральном журнале», №41, 2006.


По этой теме читайте также:

Имя
Email
Отзыв
 
Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017